Арчибальд Кронин

Присосалась к книге, как пьяница к бутылке! Кажется, если бы дом загорелся у тебя над головой, ты бы все также сидела и читала!

Он побеждал, преуспевал. В своем жадном стремлении к успеху он не замечал, что эта блестящая карьера противоречит всему тому, во что он до сих пор верил

Милый, а разве нам действительно так уж необходимо богатство? Я знаю, что мне оно не нужно. К чему эти вечные разговоры о деньгах? Когда у нас их было в обрез, мы... ох, как безумно счастливы мы были! Тогда мы не говорили о них. А теперь мы ни о чем другом не говорим

Ему было только четырнадцать лет. За весь вчерашний день он съел только одну репу, которую взял на ферме Лиддля. Мир вокруг него был богат и прекрасен, а он, как дикое животное, забрался на поле и украл репу, чтобы утолить голод.

Ему было только четырнадцать лет. За весь вчерашний день он съел только одну репу, которую взял на ферме Лиддля. Мир вокруг него был богат и прекрасен, а он, как дикое животное, забрался на поле и украл репу, чтобы утолить голод

Когда силы вернулись к Артуру, он был уже в состоянии подумать об отце, о Слискейле и о возвращении домой. Вернуться туда было необходимо, этого требовало его мужское достоинство. Робость и мечтательность были у него в крови, но серьезное решение принято — и это придавало ему мужества.

К тому же тюрьма его закалила, обострила ненависть ко всякой несправедливости и неправде — ненависть, которой он теперь только и жил.

Новую дорогу провели. В самый «Парадиз». Три дня тому назад по ней добрались до глухого забоя. И там нашли тех десять погибших. Завтра судебный следователь начнет следствие.

Они даже вызвали из Франции некоторых родственников... для формального опознания трупов. Я тоже должен ехать туда. Поеду сегодня... сейчас.

Было половина двенадцатого, когда он вышел на платформу в Слискейле. В эту минуту со ступенек заднего вагона сходил еще один пассажир в вылинявшей военной форме, и, когда они столкнулись у выхода, Артур с вдруг сжавшимся сердцем узнал Дэвида Фенвика.

Дэвид заметил Артура сразу, но и виду не подал, хотя и не пытался уклониться от встречи. Они вместе вышли узким проходом на улицу.

Они вошли в первую комнату. Шторы были опущены, но в полумраке Артур увидел два гроба, еще открытых, поставленных на козлы посреди комнаты.

Разнообразные чувства бурлили в душе Артура, как волны в узком проливе. С бьющимся сердцем он подошел к первому гробу, и глаза его глянули прямо в мерт­вые глаза Роберта Фенвика. Тело Роберта пролежало четыре года: лицо было бело, как воск, истлевшая кожа обтягивала высохшие кости, как маска. Артур отшатнулся, закрыл глаза рукой. Он не мог вынести пустого и все же обвиняющего взора этих мертвых глаз, глаз жертвы. Содрогаясь, он хотел отойти — и не мог. Стоял в беспомощном оцепенении.