Арчибальд Кронин

Присосалась к книге, как пьяница к бутылке! Кажется, если бы дом загорелся у тебя над головой, ты бы все также сидела и читала!

Он побеждал, преуспевал. В своем жадном стремлении к успеху он не замечал, что эта блестящая карьера противоречит всему тому, во что он до сих пор верил

Милый, а разве нам действительно так уж необходимо богатство? Я знаю, что мне оно не нужно. К чему эти вечные разговоры о деньгах? Когда у нас их было в обрез, мы... ох, как безумно счастливы мы были! Тогда мы не говорили о них. А теперь мы ни о чем другом не говорим

Ему было только четырнадцать лет. За весь вчерашний день он съел только одну репу, которую взял на ферме Лиддля. Мир вокруг него был богат и прекрасен, а он, как дикое животное, забрался на поле и украл репу, чтобы утолить голод.

Ему было только четырнадцать лет. За весь вчерашний день он съел только одну репу, которую взял на ферме Лиддля. Мир вокруг него был богат и прекрасен, а он, как дикое животное, забрался на поле и украл репу, чтобы утолить голод

пожирала глазами его бледное лицо, и шишковатый лоб, и веселые синие глаза, его вытянувшуюся фигурку в заплатанном костюме, сшитом дома, тонкие ноги в тяжелых башмаках. Сэмми и не подозревал, что в течение многих месяцев Марта каждый день, когда он шел в школу, тайком следила за ним из-за занавески в боковом окне дома на Лам-лейн. Мальчик рос таким похожим на ее покойного сына Сэмми! Теперь ему уже десять лет. Марта очень страдала оттого, что он не с ней. Неужели ничто и никогда не сломит ее холодную гордость?

Марта стояла неподвижно. Она ощущала какую-то блаженную слабость, волнение мешало ей говорить. Ее родной Сэмми вернулся к ней, чтобы продолжать славную традицию! Она еще увидит снова Сэмми Фенвика первым забойщиком «Нептуна»!

Марта стояла и все глядела ему вслед, даже и тогда, когда он давно исчез из виду. Потом повернулась и вошла обратно в кухню. Она двигалась медленно, словно с трудом. На кухне взгляд ее упал на начатый пирог. Она стояла безмолвная, неподвижная, а перед ее застывшим взором проносился поток воспоминаний. Вдруг лицо ее дрогнуло. Она села у кухонного стола, опустила голову на руку и горько заплакала.

— Два дня тому назад я ходил к Гоулену, в его проклятую новую контору. Господи! Вам надо было бы видеть­ этот дом: массивные бронзовые двери, каррарский мрамор, лифт из тикового дерева и обит гобеленами. Я пытался продаться Гоулену. Но вы знаете, что это за субъект. Начал он свою карьеру с того, что обманом отнял у Миллингтона завод. Сразу разбогатев, он надул своих акционеров. Он за всю свою жизнь ни одного дня не жил честным трудом. Все, что у него есть, он добыл нечестным путем — эксплуатируя своих рабочих, мошенничая на подрядах во время вакханалии с заготовкой снарядов. Но я закрыл глаза на все это и пытался продать свою совесть. — Артур помолчал, весь дрожа. — Вы бы посмеялись, если бы слышали! Он играл со мной, как кошка с мышью. Начал с того, что это, мол, для него большая честь, но что наши взгляды, по-видимому, немного не сходятся. Он говорил о своем новом заводе в Ресфорде, который выпускает сотнями военные самолеты и продает­ их всем странам Европы. Он распространялся о выгодно­сти этого производства, так как самолеты, по его словам, имеют более сокрушительную силу, чем другая продукция военных заводов. Так он, шаг за шагом, меня обраба­тывал, вставляя здесь намек, там обещание, до тех пор пока я не проклял все, во что я когда-либо верил. И когда он вывернул всего меня наизнанку, он посмеялся надо мной и предложил мне место помощника смотрителя в «Неп­туне».

И, наставив ухо, прислушивалась до тех пор, пока не услышала возню в комнате над ее головой — шаги, плеск воды, льющейся из рукомойника, и кашель Дэвида.

Через десять минут Дэвид сошел вниз, постоял немно­го, грея озябшие руки над огнем, затем сел к столу. На нем был рабочий костюм шахтера.