Рем Колхас

Каждой канаве — свой Калатрава.

По своей сути каждый монитор, каждый телеэкран — это замена окну;

В этом сегменте утопической недвижимости архитектура уже не столько искусство проектирования зданий, сколько грубое выдавливание вверх любого участка земли, который исхитрился прибрать к рукам девелопер.

В 1902 году Флэтайрон-билдинг — лучший пример чистого умножения площадей — выдавливает собственный участок вверх на 100 метров. Треугольник, повторенный 22 раза, и ничего более. Шесть лифтов открывают доступ на все этажи. Только его фотогеничный, тонкий, как бритва, фасад позволяет понять, что эта новая мутация есть самовоспроизведение земной поверхности. Оставаясь в течение семи лет «самым знаменитым зданием в мире», Флэтайрон оказывается первой иконой двуликой утопии.

Уорлд-тауэр на Западной 40‑й улице — «одно из самых высоких зданий на такой маленькой площади»55, — воспроизводит свой участок 30 раз. Его облик свидетельствует о революционной природе архитектуры чистого приумножения площадей: оно выглядит невероятным и все-таки существует.

Экуитабл-билдинг рекламируют не просто как сумму всех его этажей, но как «целый город с населением 16 000 душ»58.

Это пророческое определение открывает одну из важнейших тем Манхэттена: отныне каждое здание-мутант старается быть «городом в городе». Эта агрессивная претензия превращает метрополис в набор архитектурных городов-государств, способных в любой момент объявить друг другу войну.

Неотразимая искусственность заполняет каждый уголок. Каждое помещение оснащено теперь всем необходимым для частного экзистенциального путешествия: здание оказывается лабораторией, идеальной машиной для эмоциональных и интеллектуальных приключений.

В 1876 году «Башня столетия» в Филадельфии становится вторым иглоподобным памятником прогрессу. В 1878 году она перевезена на Кони-Айленд, где вызывает массовый рывок к контролируемой иррациональности технологий фантастического.

В битве высокой и низкой культур, которая к тому времени уже вовсю бушует на Кони-Айленде, Уайт попадает под перекрестный огонь: его зрелища так безвкусны, что отталкивают членов высшего общества, однако недостаточно поразительны, чтобы привлечь широкую публику.

В таком городе рисовальщика Ферриса наверняка бы назначили главным архитектором, ведь драматическая обнаженность форм — это как раз то, что предсказал и предвосхитил его угольный карандаш.