Александр Бренер

Он ворочал кулаками в карманах — и обвинял. Он не исповедовался. Он — кричал с края земли.

Вся жизнь его была попыткой к бегству, измерялась этими попытками.

Не нужно преуменьшать значение попыток к бегству. Они, а вовсе не их успех, и есть самое главное: кратковременные, смехотворные, ребяческие побеги из замёрзших, ледяных краёв равнодушия, одиночества, забытья, рутины, стадного существования, иллюзий.

Власть надежды, главной Иллюзии, за которую расплачиваются тяжкими ночами холодного пота, горячего пота, бессилием, слабоумием, беккетовским маразмом, новым сроком в тюрьме, новым холодом, а иногда и смертью — власть надежды толкает тебя к безостановочным попыткам к бегству…

Если, как учат философы, жизнь человека должна быть произведением искусства, то бегство является наивысшей формой искусства жизни.

Женщины понимают ценность и радость бегства.

Женщины любят и прячут беглецов.

Женщины — сами беглянки, художницы жизни.

Я почувствовал себя телом без органов.

Плутать средь зарослей ошибок — разве это не трудно?

Я был взрослый, но — беспомощный младенец, с опытом эмиграции, но — без ума (в грибоедовском смысле), читавший разные книжки, но — духовный зародыш.

Я всегда ощущал себя чужим в любой социальной среде — литературной ли, художнической, или активистской.