Дэниел Эверетт

Язык невозможно до конца понять без общего интернализованного набора ценностей, социальных структур и взаимосвязанных знаний.

говорит о том, что алгоритм обработки языка, предсказанный на основе вычислений, выполняется в мозге в виде высокоорганизованного пространственно-временного структурированного действия7.

Эволюция подготовила людей к более свободному мышлению, наделив нас мозгом, способным к культурному обучению, а не просто опирающимся на когнитивные инстинкты.

началом которой стала, по мнению большинства ее последователей, вышедшая в 1986 г. книга Патриции Чёрчленд «Нейрофилософия» (Neurophilosophy). В обеих областях существует огромное разнообразие взглядов, теорий и направлений исследований, но намечается консенсус среди многих специалистов (хотя, конечно, и не всех) в вопросе о том, что мозг — просто орган, один из многих, а познание, деятельность, атрибуция способностей и т.п. определяются свойствами всего индивида, а также культурой, в которой находится этот индивид.

Данное исследование начинается с принятия в качестве исходной посылки того, что язык — это грамматика с рекурсией. Согласно такому толкованию, языком не может быть любая система коммуникации, не имеющая этой характеристики. Такое допущение делается во многих нейролингвистических экспериментах. Зачастую исследователи принимают грамматическое правило «соединения» за основу человеческого языка. Соединение — это операция, объединяющая два объекта, чтобы сформировать более крупный объект. Предположим, что человеку нужно произнести или интерпретировать высказывание «это большой мальчик». Фраза не строится путем простого совмещения слов «это», «большой» и «мальчик». В грамматической теории соединения человек берет слово «большой», затем соединяет его со словом «мальчик». Потом «большой мальчик» соединяется с «это». Учитывая характер правила соединения, оно может единовременно работать только с двумя словами или фразами. Значит, оно, а, следовательно, и весь язык — это бинарная процедура. Это концепция языка как структуры, а не значения и взаимодействия.
Предполагая, что язык = «Соединение», исследователь, очевидно, переоценивает важность синтаксиса, который в действительности играет малозначительную роль в человеческом языке, являясь средством организации информационного потока. То есть он является фильтром, который помогает слушающему правильно интерпретировать высказывание[56]. Грамматика — это совместно используемые символы. Синтаксис — взаимное расположение этих символов при совместном использовании. Однако в сравнении с изобретением символов и культурным базисом их значения, а также знаниями о том, как правильно использовать символы в рассказах и разговорах во всем многообразии форм языка, синтаксис выглядит полезным инструментом, но отнюдь не первостепенным. Проблема в том, что операция «Соединения» есть не во всех человеческих языках

Сенсорная память похожа на рефлекс и существует даже сама по себе, но ее недостаточно для появления языка.

Для мышления используются все ресурсы нашего тела, так же как происходит в случае с коммуникацией. (Если сомневаетесь, припомните, как болезнь или похмелье влияют на вашу способность мыслить.) А мысли в мозге являются результатом нашего опыта во всем его многообразии

также называют апперцепциями — это переживания, делающие из нас тех, кто мы есть. Но зададимся вопросом: как мозг обеспечивает человеку возможность говорить? И что не дает другим животным обзавестись языком?

Человеческому мозгу нужно следить за разговором, использовать подходящие слова, помнить правильное произношение и воспроизводить его, декодировать произношение, услышанное от других, выделять истории в разговорах, помнить о субъекте и темах разговора в ходе долгих обсуждений. И это далеко не полный перечень случаев, в которых языку требуется память. Нет памяти — нет языка. Нет памяти — нет культуры. Но языку нужны особые виды памяти, а не память вообще. Основой языка являются сенсорная память, кратковременная (рабочая) и долговременная память.

Французский философ Рене Декарт — утренняя звезда Возрождения, краеугольный камень культуры и истории западного мира. Он был первопроходцем, возродившим моду на инновационное и оригинальное мышление после более чем пяти веков, в течение которых больше обсуждали людей, а не идеи. До Декарта и нескольких других ученых Европа почти тысячу лет переживала жестокие Темные века, когда «рассуждение» было проявлением власти. Поэтому считались стандартом argumentum ad hominem — то есть «аргументы к человеку», к репутации или иным личным качествам лица, высказывающего определенные идеи, а не обсуждение самих идей.