Дэниел Эверетт

Язык невозможно до конца понять без общего интернализованного набора ценностей, социальных структур и взаимосвязанных знаний.

Разумнее предположить, что мозг способен обрабатывать различные сигналы, а руки и рот обеспечивают наиболее эффективные варианты физического выражения языка. Языки жестов, как и разговорные/звуковые языки, демонстрируют слогоподобную группировку жестов

осители языка жестов могут общаться с той же скоростью, что и пользователи речевого аппарата. Это означает, что развитие нашего мозга не связано исключительно со звуками речи, иначе все прочие модусы или каналы речи были бы невозможны или менее эффективны.

Эти иконические знаки указывают на то, что их обладатели вполне могли улавливать связь между формой и значением — тем, для чего иконы служили визуальной репрезентацие

Если язык есть не что иное, как вычислительная система, набор конструкций, украшенных местными словами, тогда рыбья кость в форме фаллоса определенно никак не приближает человека к такой системе. С другой стороны, если язык имеет дело со значениями и символами, для которых вычисления — не более чем вспомогательное средство для коммуникации, тогда иконические знаки становятся неотъемлемой частью реконструкции эволюции языка.

Искусство, орудия и символы, рассматриваемые во взаимодействии, вносят вклад в наше понимание каждого из них и «темной материи» культуры, а также психологии, обеспечивающей их возникновение.

Искусство — это видимая форма разделяемых смыслов, передача эмоций, культурных моментов, идей и т.п. посредством общего невыражаемого культурного знания.

Говоря об отношении орудий к языку, мы рассматриваем свойства орудий и языка культуры, в них проявляющиеся: общие задачи и способность сопоставлять форму и назначение.

Известно, что даже в XXI в. человеческие культуры сопротивляются изменениям. Копирование поощряется намного больше, чем инновации, особенно когда копируемое нормально работает, на что указывают многие антропологи1

екоторые исследователи полагают, что иконические знаки вроде макапансгатской гальки и эрфудского манупорта могли приводить к появлению новых нейронных проводящих путей для восприятия того, что один предмет может обозначать другой.