Альфред Теннисон

Вон там, в глуши лесной, на ветку ветер дышит,

Из почки вышел нежный лист,

И ветер, проносясь, едва его колышет,

И он прозрачен и душист.

Под солнцем он горит игрою позолоты,

Росой мерцает под луной,

Желтеет, падает, не ведая заботы,

И спит, объятый тишиной.

Вон там, согрет огнем любви, тепла и света,

Растет медовый сочный плод,

Созреет — и с концом зиждительного лета

На землю мирно упадет.

Всему есть мера дней: взлелеянный весною,

Цветок не ведает труда,

Он вянет, он цветет, с землей своей родною

Не разлучаясь никогда.

Вот человек — любил не бедно!
Что ж ныне он? Мгновений сор

Ах, сердце, шхуна без руля!
Куда несет нас бриз ночной?
Ты спрашиваешь: «Что со мной?
Я бьюсь, рыдая и боля».

О Время, исцели меня!
Ведь нет страдания во сне,
Дай зелье из фантазий мне,
Досуги слез обременя

Иль с удаленьем от Земли
Растет очарованье звезд,
Но, возведя к ним тщетный мост,
Мы б совершенства не нашли?

Не жалуясь — останови!
Летел я голубем почтовым,
Бороться с бурями готовым,
Поддержанный крылом Любви.

Летел, ни капли не устав,
Поскольку знал, мой груз отважно
Несла Любовь, разъяв поклажу
И долю другу передав.

Теперь один. Пылит дорога.
Иду — мне надо доказать:
Не может Время навязать
Любви зависимость от срока.

Увидит — нет, Он знал всегда,
Что будет так — Любовь ушла,
И жизнь без жизни потекла,
Не кровь, а мертвая вода —

Нет липкой зависти во мне
К манящей светской суете,
К мельканью крыльев в пустоте
И к жизни в клетке на окне.