Москва являлась не только более привлекательной, чем Детройт или Манчестер, поскольку была символом антиимпериализма; ее модель лучше подходила для стран, не обладавших ни частным капиталом, ни большим частным сектором в промышленности. “Социализм” в этом смысле после Второй мировой войны вдохновил ряд только что обретших независимость колониальных стран, правительства которых тем не менее отвергли коммунистическую политическую систему (см. главу 12). Поскольку страны, вошедшие в советский блок, также были отсталыми и аграрными, за исключением Чехословакии, будущей Германской Демократической Республики и (правда, в меньшей степени) Венгрии, советский экономический рецепт, казалось, им тоже подходил, и новые правители этих государств устремились к выполнению задачи экономического строительства с подлинным энтузиазмом. К тому же на первых порах эта модель казалась эффективной. Между Первой и Второй мировыми войнами, особенно в 1930-е годы, уровень роста советской экономики опережал все остальные страны, за исключением Японии, а в первые пятнадцать лет после Второй мировой войны экономики стран социалистического лагеря развивались настолько быстрее экономик западных стран, что советские лидеры, в частности Никита Хрущев, искренне верили, что при таком экономическом росте социализм в недалеком будущем перегонит по уровню производства капиталистические страны, причем такого же мнения придерживался и британский премьер-министр Гарольд Макмиллан. Почти ни один экономический обозреватель в 1950-е годы не сомневался, что так и будет.
Одним из отличий Советского Союза от нынешней России, при всех его недостатках, перегибах и иногда откровенной жестокости, по-видимому, заключается в том, что СССР мог предложить другим странам не только идеологическую модель (ценность которой не так уж очевидна), но и готовые рецепты экономического развития, которые были проверены на практике и на определенном этапе истории не вызывали сомнений даже у критиков коммунистического режима. Наследница же Советского государства ничем подобным похвастаться, к сожалению, не может.