Татьяна Набатникова

То, что казалось неповторимым, вдруг оказалось заменимым.

Новый язык, думал он, словно дает тебе крылья, и ты взлетаешь, преображаешься в кого-то другого. В того, кто на самом деле всегда жил в тебе, но просто не знал, как вырваться наружу. Иногда другой язык не ведет нас в далекие края, а делает ближе к самим себе.

Когда он смотрел на нее, она ощущала, как каждый мускул ее тела расслабляется. С ним ей не надо было ничего делать, она могла просто быть.

Кто определяет, кем ему быть? Другие или он сам? Кто он – тот, кем считал себя до сих пор, или тот, кем он хочет стать? Идентичность – это выбор и решение. Мысль эта внезапно потрясла его, как когда-то его потрясло открытие, что реальность не фиксируется на пленке, что пленка создает реальность.

впереди снова частокол взглядов, лабиринт вранья, фальшивая жизнь в фальшивом месте

Что остается от человека, когда его внутренний мир испарился, а внешний сгорел? Все, с чем мы себя идентифицируем, – наше тело, наше имущество, наши отношения – может измениться за один день. То, что мы считаем своей личностью, – возможно, лишь одна из нескольких личностей, живущих в нас и в зависимости от того, куда жизнь нас прибьет, выступающих на свет или ускользающих в тень. Может, нам не следует принимать себя настолько уж всерьез, может, нам и других судить не следует, если и в самом деле только прихоть судьбы отделяет нас от того, чтобы примерить на себя их жизнь вместо той, что мы считаем своей. На самом деле наше «я» – лишь дом из старых историй, который разваливается под натиском первой бури. Но что остается в итоге, кто мы есть в действительности? Может, мы этого никогда не узнаем, потому что каждое новое «я» опять ускользнет, как только мы попытаемся удержать его. И останется лишь вопрос: кем я стану?

Из пережитого возникают чувства, из чувств – мысли, а из мыслей – истории.

Надо научиться ходить по этой дороге обратным путем. Жить в тайных уголках среди мыслей, где еще ничего не решено, где все еще может пойти иначе.

Рассказывать нечего – то, что произошло на острове, было, может быть, началом, а может, уже концом, как знать. Я не жалею, но и не цепляюсь, погружаясь в ожидания. Это просто есть – и все.

Она носила сны с собой, как улитка свой домик. Реальность же была для нее призрачной, исчезающей.