Елена Клокова

не чувствуя ничего, кроме усталости и разочарования, сдержала подступившие к глазам слезы и поклялась себе, что больше ни за что не расстроится из-за мужчины. Ты когда-нибудь повзрослеешь? Стыдно быть такой жалкой в тридцать пять лет!

«Свобода в Нью-Йорке — это слишком широкий выбор...»

Черт, до чего же хорошо быть свободным...

Если не говорить о прошлом, оно превращается в зияющий темнотой провал

Четвертого ноября, когда советские войска вошли в Будапешт, он понял, что сопротивление бесполезно. Нельзя голыми руками сражаться с армией численностью в семьдесят пять тысяч человек, прибывшей усмирять братскую социалистическую страну на двух тысячах шестистах танках Т-54, оснащенных коаксиальными пулеметами. Героическое, отчаянное и совершенно бесполезное сопротивление продлилось одну неделю.

Мне показалось, что все всё поймут по моему лицу, но ошибся: человек может ужасно страдать, и никто ни о чем не догадается

По мне, лучше быть оптимистом и ошибаться, чем оставаться вечно правым пессимистом.

Время было тем самым понятием, которое она перестала воспринимать. Она на много недель и месяцев практически выпала из жизни, и ее давешняя тирада, абсурдный монолог, в котором она пламенно доказывала себе, что мужества ей не занимать, был наглым враньем.

окружающий мир больше не имеет для нее никакого значения и каждый новый день кажется ей неподъемным грузом.

Счастлива! Счастлива! Ты весьма наивна, дочка, если полагаешь, будто мы приходим в этот мир, чтобы валять дурака и собирать цветочки…