Уильям Фолкнер

прежде джентльмена узнавали по его книгам, а теперь его узнают по тем, которые он не вернул

ка вмешался бы. К тому же он, Минк, никогда верующим не был. В церковь он не ходил лет с пятнадцати и ходить не собирался:

Минк просто считал, что Они – Он – Оно, как бы их там ни назвать, должны быть воплощением основной естественной справедливости и равенства в человеческой жизни, а если это не так, значит, и противиться бесполезно. Не могут же Они – Он – Оно, зовите как угодно, вечно мотать и мытарить человека и не позволить ему в какой-то день, в какой-то миг самому дать сдачи, по справедливости, по праву. Пусть Ониего мотают и мытарят, пусть Онидаже просто сидят и смотрят, как все складывается против него, как удары сыплются ему на голову без передышки, будто по заказу; пусть Онипросто сидят и смотрят, а может быть (ну что ж, почему бы и нет – человеку это нипочем, если он только настоящий человек и раз так полагается по справедливости), даже радуются; может быть, Ониего испытывают, проверяют – настоящий он человек или нет, хватит у него силы выдерживать всякие мытарства и мотания, чтобы заслужить право дать сдачи, когда придет его черед. Но когда-нибудь настанет час, и он, в свою очередь, заработает это право по справедливости, законно, точно так же, как Онизаработали право испытывать его и даже радоваться его испытаниям; настанет час, когда Имтоже придется доказывать ему, что и Они– настоящие, как он доказал Им, что он – настоящий человек, тот час, когда он не только сможет на Нихпонадеяться, но заработает себе право надеяться на Нихи знать, что теперь-то Ониего не подведут; и Онине посмеют, никак не осмелятся подвести его, иначе Онитак же сами себе опротивеют, как он в конце концов опротивел себе, оттого что терпел все, что приходилось терпеть от Джека Хьюстона.