Ю.В. Ванников

Ему казалось, что его внутренности прорастают ядовитыми грибами и водорослями. Стояло октябрьское утро.

женщины, одетые в черное, смотрели на труп с таким выражением, с каким смотрят на течение реки

Отец Анхель, получавший по почте аннотированный указатель, пользовался колоколами, чтобы оповещать паству о нравственном уровне фильмов. Жена полковника насчитала двенадцать ударов.

– Вредная для всех, – сказала она. – Уже почти год идут картины, вредные для всех. – И, опустив москитную сетку, прошептала: – Мир погряз в разврате.

– С тех пор как ввели цензуру, газеты пишут только о Европе, – сказал он. – Хорошо бы европейцы приехали сюда, а мы бы отправились в Европу. Тогда каждый узнал бы, что происходит в его собственной стране.

Кто ждет долго, может подождать еще немного.

– От тебя остались одни кости.

– Готовлю себя на продажу, – сказал полковник. – Уже есть заказ от фабрики кларнетов.

Полковник понял, что и за сорок лет общей жизни, общего голода и общих страданий он не смог до конца узнать свою жену. Наверно, любовь их тоже постарела.

– Я не ношу шляпы, чтобы ни перед кем ее не снимать.

Для полковника ничего?

Полковника охватила мучительная тревога.

Инспектор закинул мешок на плечо, спустился с крыльца и сказал, не поворачивая головы:

– Полковнику никто не пишет.

– Для полковника ничего?

Полковника охватила мучительная тревога.

Инспектор закинул мешок на плечо, спустился с крыльца и сказал, не поворачивая головы:

– Полковнику никто не пишет.