Татьяна Варнек

Громадные столбы воды и грязи взлетали кверху. Мы, сестры, все трое сидели вместе. Было
жутко, но красиво! Санитары, румыны, все убежали под насыпь, и многие на поезд больше не
вернулись. Наша кухонная команда, русская, лежала под плитой с кастрюлями на головах

полусознательном состоянии, мы узнали об отречении Государя. Были очень подавлены, плакали. Ксения все вскакивала, становилась на колени и твердила: «Боже, спаси Государя!»
Все в отряде были убиты этим известием, одна только сестра, Ася Языкова, казанская
помещица, пришла от него в восторг, спорила со всеми, очень скоро бросила отряд и уехала
к себе в имение –

полусознательном состоянии, мы узнали об отречении Государя. Были очень подавлены, плакали. Ксения все вскакивала, становилась на колени и твердила: «Боже, спаси Государя!»
Все в отряде были убиты этим известием, одна только сестра, Ася Языкова, казанская
помещица, пришла от него в восторг, спорила со всеми, очень скоро бросила отряд и уехала
к себе в имение – «делить землю».
Мы начали поправляться. Революция еще не чувствовалась. Наш отряд стал тут же, в Яссах, где его силами формировался прекрасный санитарный поезд, из пульмановских и
международных вагонов. Старшей сестрой должна была быть Великая Княгиня Виктория
Федоровна, сестра румынской королевы. Нас обеих из госпиталя перевели в поезд, и каждый
день на двуколке мы уезжали за город в Соро, где стояла одна из летучек. Там мы
набирались сил, дышали чудным воздухом и запахом сирени, которой было множество.
Кроме поезда, отряд организовал около вокзала питательный пункт для румынского
гарнизона: все солдаты там голодали, тиф свирепствовал и смертность была ужасающая.
Мимо нашего поезда каждый день проходил грузовик с трупами солдат.
Питательный пункт был устроен в двух громадных палатках, в которых стояли столы со
скамейками. Пища варилась в поезде – жирный густой суп с куском мяса, каша, хлеб.
На открытие

Наконец улыбнулась и сказала: «Теперь я
поняла – у вас нет разливательной ложки!» Говорила она с нами по-французски. На другой
день ложку достали

нанял вольнонаемных баб: желающих оказалось много. Их поселили в командный вагон, надели на них белые халаты, повязали головы белыми платками и распределили по работам.
Платили и кормили хорошо, но доктор заставил их подписать условие: за первые два
проступка – выговор и штраф, а за третий

Беготни и
хлопот было много. Я узнала, что армянам и грузинам разрешают ехать на родину и даже
дают поезда. Пыталась устроиться с ними, под видом, что я с Кавказа. У меня были знакомые
армянские семьи. Сначала я думала, что удастся, но потом отказали,

отказали, и надо было снова

снова
что-то искать

Неожиданно встретилась со знакомой барышней, нашей дальней соседкой в Туапсе, Верой
Безкровной, она тоже стремилась уехать. Хотя мы мало знали друг друга, мы решили
действовать совместно и ехать вместе. Наконец мне повезло: я в каком-то военном
учреждении получила, как сестра, бумагу о демобилизации (это было очень модно и даже

Красный крест с
передника я, конечно, не снимала, и никто и не думал о том, что там вместо картона деньги, и
немало