Анастасия Писарева

Бесконечное, вынужденное общение в офисе совершенно изматывает меня. Я с трудом досиживаю до вечера, когда можно закрыть компьютер и уйти. Хочется отключиться от мыслей, но люди с работы словно поселились в моей голове, и я думаю о них постоянно. Кто что сказал, как я кому ответила, а может, надо было так, а может, иначе.

Вчерашний успех с файлами и блестящая командная работа при свете дня кажутся чем-то обыденным, мелочью. Мгновенные адреналиновые радости офисного наркомана быстро развеиваются, и я снова чувствую себя в паутине бесконечного рабочего дня, рабочей недели, рабочего месяца. Все дни похожи друг на друга.

она проводит бесконечные совещания со всеми вместе или по отдельности. Как будто смысл работы и заключается в том, чтобы все время обсуждать, что надо делать, и никогда ничего не делать на самом деле. Она оправдывает это тем, что ей надо быть в курсе. По-моему, ей просто нравится быть главной и руководить. Чем и как она руководит – не имеет значения.

Мне встречались женщины, которые легким флиртом пытались чего-то добиться на работе. С Ксавье я впервые вижу, как этот трюк проворачивает мужчина. И делает он это мастерски. Устанавливает доверительные отношения. Нет, никаких интрижек или явных приставаний. Ничего в лоб. Наоборот. Игра. Легкие, еле отслеживаемые флюиды.

иду на йогу, и мне пора.
Хотя нет.
Не пора.
Конечно, я могу пропустить эту йогу. Я ни разу еще там не была. Могу пойти в другой день, а сейчас остаться и доделать отчет. Ничего важного.
На самом деле очень важно.
Принципиально.
Критично.
Кто кого: я – контору или контора – меня. Она всегда побеждала.

Сначала я – работник, а потом я – все остальное. Вне этой роли я существовала словно по остаточному принципу. В лучшем случае – только в выходные или во время отпуска.

о сейчас я собираюсь выстроить границы иначе. Ни я сама, ни моя жизнь не определяются через эту работу. Она не будет диктовать, как жить, и навязывать свои приоритеты, а моим коллегам придется считаться с моим временем и относиться к нему с уважением, а не распоряжаться им, как своим собственным, будто я рабыня. Контора имеет неоспоримое право на мое время с девяти до пяти, а все, что сверх, – только если будет проявлять уважение и идти мне навстречу. Если другим все равно, они расхлябаны, готовы сидеть до полуночи или в выходные, не могут организовать свое время, то это не моя проблема.

Если смириться, что рабочий день длится не с девяти до пяти, а любое количество времени, необходимое для того, чтобы вокруг считали, что ты тяжело и напряженно работаешь, то можно выжить.

ничего не говорю. Он прав. Поэтому мысль об увольнении не приносит облегчения. Партия еще не закончилась. Уехать сейчас – это не поражение. Это хуже.

Лучше сохранять видимость доброжелательных отношений и страдать молча, тихо, потому что все равно ничего не изменить.