Урсула Виртц

несмотря на борьбу и попытки преодоления беды, прошлое все еще отбрасывает длинные тени

диссоциация и мощные защиты, черно-белое мышление, чувство вины, проблемы с границами, неспособность воспринимать свои потребности.

страх быть покинутым, трудности поведения в конфликтах, одновременное стремление к близости и страх перед нею.

Самоубийство – запредельная степень гнева, направленного против себя.

той мере, в какой она может разорвать стереотипы поведения, избегающего любого риска, восстанавливается ощущение жизни.

, так что жертва почти одержимо посвящает себя страданиям. Без страданий такой человек чувствует себя никем

это создание такого душевного состояния, при котором мой пациент начинает экспериментировать со своим характером, когда больше нет ничего данного навеки, нет прежнего безнадежного окаменения, то есть создание состояния текучести, изменчивости и становления» (GW 16, par. 99).
И теперь, 16 лет спустя

аким образом, с инцестом связаны стыд и позор, молчание и утаивание, нечистота и запятнанность, вина и изоляция.

Сегодня против общепринятого понимания инцеста и кровосмешения говорит то, что в нем сделан акцент на безнравственности и сексуальности, а не на очевидном злоупотреблении властью, на манипулировании и использовании зависимого положения жертвы.

Мой (У. Виртц) опыт работы в военное время в Боснии, мои встречи с хирургами, психиатрами, психологами, учителями и теологами очень ясно показали мне, насколько важен для предотвращения «выгорания» духовный стержень сознания. Видимо, именно чувство силы и защищенности, проистекающее из собственной системы ценностных ориентиров, может быть источником света во тьме войны, когда утрачен смысл.