Маркус Зусак

Городская улица была полна людей, но одиночество чужака не стало бы сильнее, даже если бы улица совсем опустела.

Он сделал мне кое-что, этот мальчик. Всякий раз делает. Это единственный вред от него. Он наступает мне на сердце. Он заставляет меня плакать.

Папа был человек с серебряными глазами, а не с мертвыми.

Verzeihung — прощение: оставление чувства гнева, враждебности или обиды.

Мое сердце так устало

но земля всегда качается под ногами, если убивают того, кто когда-то жил и дышал рядом

— Тебя скоро отправят домой, — уверял первый.
Да уж, домой, подумал я. Навсегда.

С великой грустью Лизель поняла, что брату всегда будет шесть, — но, подумав так, она изо всех сил постаралась улыбнуться.

На небе обязательно должно быть место для тех, кто побывал там, где побывал я.

Пожалуй, именно Руди помог ей сохранить рассудок — своей дурацкой болтовней, лимонно-пропитанными волосами и нахальством.
Казалось, от него идут круги уверенности в то, что жизнь по-прежнему не более чем шутка, бесконечная череда забитых голов, плутовства и неизменного репертуара бессмысленного трепа.