Поль Б. Пресьядо

Тестостерон меняет толщину голосовых связок — мышцы, которая, изменяя форму, меняет тон и регистр голоса. Странник гендера ощущает изменение своего голоса как одержимость, как чревовещание, которое требует его отождествления с чужим человеком. Эта мутация — одна из самых прекрасных вещей среди всего, что я когда-либо пережил. Быть трансчеловеком значит жаждать внутренней «креолизации»: признать, что стать собой возможно только благодаря изменению, мутации, скрещиванию. Голос, который тестостерон пробудил в моем горле — не голос мужчины, это голос перехода. Дрожащий во мне голос — это голос границы. «Мы лучше понимаем мир, — пишет Глиссан, — когда дрожим вместе с ним, потому что мир дрожит во всех направлениях».

Всё, что есть в транссексуальности ужасного и пугающего, заключается не в самом процессе перехода, а в том, как границы между полами наказывают и угрожают убить любого, кто пытается их пересечь. Страшна и опасна не транссексуальность, а режим полового различия.

сихоаналитик — это эпистемологически и политически бинарное и гетеросексуальное тело… пока не доказано обратное.

не прошу гомосексуальных психоаналитиков выйти из шкафа. Это гетеросексуальные нормативные психоаналитики должны срочно выйти из шкафа нормы.

сли смотреть на психоанализ с точки зрения истории уродства, истории монстров и их связи с нормативной сексуальностью, то это наука патриархально-колониального бессознательного, теория бессознательной стороны полового различия.
Психоанализ не только работает в этой эпистемологии полового различия и с ней — он сыграл, осмелюсь сказать, фундаментальную роль в покоре

Те, у кого есть власть, постоянно обещают свободу, но как могут они дать угнетенным то, чего сами никогда не знали? Парадокс: тот, кто связывает, такой же узник, как и тот, чьи движения стесняют наложенные веревки.

Никто не может тебе дать то, чего у него нет и чего он сам никогда не знал.

Свобода — это выход. Свобода — как это новое имя, которым вы меня сейчас называете, или это слегка небритое лицо, которое вы видите перед собой — это то, что мы изготавливаем сами.

Мы живем погруженными в политическую сеть полового различия, и я здесь имею в виду не только административные вопросы, но и целый ряд микроскопических проявлений власти, которые воздействуют на наше тело и моделируют наше поведение.

Все эти мифически-психологические истории, которые Фрейд пересказал, а Лакан возвел в ранг науки, — лишь локальные истории европейского патриархально-колониального разума, которые позволяют легитимировать позицию белого отца, пока еще господствующую над всеми прочими телами.