Надежда Сечкина

Просто я готов дать человеку второй шанс. Второй, третий, четвертый, да хоть двадцатый — главное, на один больше, чем тебе дадут все остальные.

Скажем, так: трое могут хранить тайну, только если двое из них мертвы.

— Успокойся уже, извращенец проклятый, — вздохнул Аарон.

— А что такого? — удивился Ники. — Раз он еще не определился, надо его немножечко подтолкнуть.

— Не надо меня подталкивать, — сказал Нил, — мне и так хорошо.

— Руку еще не перетрудил?

— Отъебись, пидор, — среагировал Сет.
— Мне не нравится это слово, — подал голос Эндрю. — Не употребляй его.
— Я мог бы сказать «отъебись, ушлепок», но тогда было бы непонятно, к кому из вас я обращаюсь.

— Да ладно, ладно. — Эндрю равнодушно вскинул л­адони. — Не напрягайся. Мир жесток, верно, Нил? Будь это неправдой, тебя бы здесь не было.

— Жесток не мир, а люди, — возразил Нил.

— В точку

Он нарочно изнурял себя тренировкой, чтобы избавиться от мыслей о «Лисах», экси и своем прошлом.

— Да или нет?

— С тобой — всегда «да», — ответил он.

— Кроме тех случаев, когда ответ «нет».

— Прости, — произнес Натаниэль.
Эндрю отвел кулак, но не замахнулся. И не потому — Натаниэль это знал, — что ему мешал наручник; рука Эндрю заметно дрожала, и лишь чудовищным усилием он сдерживался от того, чтобы прямо сейчас снести Натаниэлю голову. Натаниэль молчал, не желая подталкивать его к тому или иному решению. Наконец Эндрю разжал пальцы, и рука, скованная металлом, безвольно повисла.
— Еще раз услышу — убью, — сказал он

— Они сломали мою игрушку? Фигня, куплю новую. Может, даже две. Хуя с два эти ублюдки меня достанут.

— Черт побери, Миньярд! Вот поэтому нам и не удается заполучить приличных людей.

— Да ладно вам, тренер, — прогудел кто-то над головой у Нила. — Будь он приличным, нам бы не пригодился, верно?

— Он и не пригодится, если ты его переломаешь!

— По-вашему, надо было дать ему сдернуть? Налепите на него пластырь, и будет как новенький.