Рафаэль Боб-Ваксберг

То, как мама закатывает глаза, твое внезапное решение больше не есть красное мясо, внезапная необъяснимая грусть, которую ты почувствовала, увидев отцовскую рубашку, наброшенную на спинку стула. Ты можешь это все записать, можешь включить в книгу фактов, но правда в том, что никто никогда не сможет по-настоящему понять то хитросплетение переживаний и чувств, которое и делает тебя тобой. Это твоя частная коллекция, личный секретный язык, камешек в кармане, с которым ты играешь, когда тебе тревожно, тяжелый, как геометрия, гладкий, как мыло.

Особенность смерти в том, что она пугает и ошеломляет и может произойти в любой момент. И когда мы сталкиваемся со смертью, мы можем быть трусами или храбрецами, но в любом случае мы умрем, так что…

И я подумала, что то же самое, если угодно, можно сказать и о жизни. Что жизнь пугает и ошеломляет, и она может произойти в любой момент. И когда ты сталкиваешься с жизнью, ты можешь быть либо трусом, либо храбрецом, но в любом случае тебе придется жить.
Поэтому с тем же успехом можно попробовать быть храброй.

еловека, который — пока ты не видел — подкинул тебе в карман куртки обнаженное раненое сердце, с бантиком и запиской «Обращаться бережно».

и она на минуту задумалась, а вдруг она больше не сможет ничего полюбить, это было очень нормально — на секунду задумываться о таких вещах.

Она подумала о том, как грустно, что однажды Дебби влюбится в кого-то, кто сначала будет дорожить всем тем особенным, что в ней есть, но со временем научится относиться к ней как к должному. Она подумала о том, что этот человек явно не заслуживает Дебби, ведь он даже не понимает, какая это большая редкость — любовь столь нежного человека.

В большинстве случаев единственное, что можно сделать, — это дать времени идти вперед.

больше тебя в тебе.

И я думаю о том, что любить кого-то — это вроде как быть президентом, в том плане, что это тебя не меняет, ну, не так чтобы. Но это раскрывает еще больше тебя в тебе.

Существует два типа людей, подумал он: люди, которых не хочешь трогать, потому что боишься их сломать, и люди, которых не хочешь трогать, потому что боишься, что они сломают тебя.