Адиб Хоррам

Как это возможно, что я турист в собственном прошлом?

Иногда я думаю, как же странно, что слово может так кардинально поменять свое значение.

Самоубийство — не единственный способ потерять кого-то, если в дело вмешалась депрессия.

Я знал, что мы с Сухрабом станем друзьями на всю жизнь.
Иногда такие вещи слишком очевидны.

Лале – это замена. Улучшенная версия. Я знал это, хотя вслух об этом у нас не говорили.

И я знал, что Стивен Келлнер испытывал облегчение, что у него появился еще один шанс. Шанс иметь ребенка, который не станет для него таким разочарованием. Это читалось на его лице каждый раз, когда он ей улыбался. И когда вздыхал, глядя на меня.

Лале я за это не винил.

– И еще это вполне современное место. У Сухраба вон даже айфон есть.

– Дариуш был великим человеком. Сильным. Умным. Отважным.

Я не чувствовал себя ни сильным, ни умным, ни отважным.

Как я уже говорил, родители заранее обеспечили себя поводами для разочарования, назвав меня в честь такой архиважной исторической фигуры.

Дарий Великий был дипломатом и завоевателем. А я был всего лишь мной.

У Сухраба в душе не было стен.

Сухраб понимал меня.

И я его тоже понимал.

И не было в моей жизни ничего более поразительного.

– Дариуш. Помнишь, что я тебе сказал? В семье твое место пустовало.

– Да.

– Для меня оно тоже пустовало, – сказал он. – У меня тоже никогда не было друга.