Элизабет фон Арним

Если бы Фредерик сейчас ее слышал, подумала она, наверное, он понял бы, что она все-таки не безнадежно скучна, потому что вот он, рядом с ней, привлекательный молодой человек, определенно неглупый — он казался умным, и она надеялась, что он умен, тогда его комплименты стали бы еще более весомыми, — и он совершенно очевидно рад провести этот день просто в разговорах с нею.

это счастье было простым, счастьем полной гармонии с окружающим, счастьем, которое ни о чем не просит, а просто принимает, просто дышит, просто есть.

уверена, что это неправильно, оставаться правильной, пока не станешь совсем жалкой и несчастной.

хотя несомненно прекрасно, когда внешний вид и ощущения совпадают, но даже если нет — ведь невозможно иметь все и сразу, — разве не лучше чувствовать себя молодой хотя бы частично, чем старой повсеместно?

Она определенно была очень счастлива, пребывала в настоящем блаженстве. Неужели счастье обладает такой защитной силой?

Красота заставляет любить, а любовь делает прекрасной…

ведь пока живешь, чего-то еще ждешь,

Похоже, люди могут быть по-настоящему счастливы только парами — любыми парами, не обязательно любовными; пары друзей, матери и дети, братья и сестры

Как же это прекрасно! И какой смысл во всей этой красоте, если нет того, с кем ее разделить, того, кого любишь, кому можно сказать: «Смотри…» И кто ответит: «Смотреть… Куда, милая?» Да, если кто-то всего лишь говорит кому-то «милая», такое простое слово, которое говорят только любимым, можно умереть от счастья…

. Никто и не слушал. На миссис Уилкинс никто не обращал внимания. Она была из тех, кого на вечеринках не замечают. Одежда, инфицированная бережливостью, делала ее практически невидимой, лицо ее также не приковывало взоры, разговаривала она неохотно и робела. И если твоя одежда, лицо и разговоры вообще не стоят внимания, думала миссис Уилкинс, которая признавала свои недостатки, то кому ты нужна на вечеринках?