Эдвард Гиббон

Ни насилия Антиоха, ни ухищрения Ирода, ни пример соседних наций никогда не могли склонить иудеев к тому, чтобы они присоединили к учреждениям Моисея изящную мифологию греков.

История иерусалимской церкви служит убедительным доказательством того, как были необходимы такие предосторожности и как было глубоко впечатление, произведенное иудейской религией на умы ее последователей.

искренно привязанные к отцу, ко­торого они уважали, не хотели служить его недостойному сыну, проводившему время в праздной роскоши. Так как власть римских императоров не имела опоры в чувстве

Жившие в Да­кии римские подданные переселились из этой отдаленной страны, которую они не были, в состоянии ни возделывать, ни оборонять, и этим увеличили силу и населенность южной стороны Дуная

империи.
Этими непрерывными военными успехами Аврелиан был обязан тому, что чрезвычайно строго следил за исполнением мельчайших требований дисциплины. Его военный устав из­ложен в очень коротеньком письме к одному из военачаль­ников низшего ранга с приказанием привести его в исполнение, если только желает сделаться трибуном и если он доро­жит своею жнзнью

Но население Александрии, представлявшее смесь различных наций, соединяло в себе тщеславие и непостоянство греков с суевериями и упрямством египтян. Самое ничтожное обстоя­тельство - временный недостаток в мясе и чечевице, оставленное без обычного ответа приветствие, допущение в публичные бани не по порядку старшинства и даже спор из-за какого-нибудь религиозного вопроса - могло возбудить мятеж в этой громадной толпе, свирепой и неумолимой, ког­да она увлекалась жаждой мщения

Когда мы видим, что многочисленные шайки разбойни­ков, размножающиеся вследствие своих успехов и безнака­занности, открыто издеваются над правосудием вместо того, чтобы увертываться от него, мы можем с полной уверенно­стью сказать, что самые низшие слои общества сознают крайнее бессилие правительства и злоупотребляют им

он воспламенил надеждой свободы; во главе беше­ной народной толпы он проник в Александрию, принял им­ператорский титул, стал чеканить монету, издавать эдикты и собрал армию, которую, по его хвастливому выражению, он был в состоянии содержать одними доходами от своей бу­мажной торговли

Зенобия окажет­ся едва ли не единственной гениальной женщиной, сбросив­шей с себя иго той рабской зависимости, которую налагали на ее пол азиатский климат и азиатские нравы

воинственной римской ари­стократии. Это непрочное здание ее гордости и могущества не имело фундамента и развалилось при самом легком к не­му прикосновении. Издыхавший сенат внезапно ожил, на минуту засиял необыкновенным блеском и затем навсегда испустил дух