Зинаида Гиппиус

Но люблю я себя, как Бога,—
Любовь мою душу спасет

В могиле, там, куда меня положат,
Я знаю, сыро, душно и темно.

Не страшен и месяца мертвенный свет…
Мне страшно, что страха в душе моей нет.

Что такое отечество? Народ или государство? Все вместе. Но, если я ненавижу государство российское? Если оно — против моего народа на моей земле?

Говорили все. Когда очередь дошла до меня, я сказала очень осторожно, что войну по существу, как таковую, отрицаю, что всякая война, кончающаяся полной победой одного государства над другим, над другой страной, носит в себе зародыш новой войны, ибо рождает национально-государственное озлобление, а каждая война отдаляет нас от того, к чему мы идем, от «вселенскости». Но что, конечно, учитывая реальность войны, я желаю сейчас победы союзников.

Самая жалость обратилась в отвращение.

А тайна в том, что это выше человека, и еще в том, что никто не знает, кто кого любит.

— Да. Поцелуйте. И я вас поцелую, если можно. И я вас люблю. Я только говорить не привык и боялся. Но я давно думаю, что это — не грех, а хорошо, нужно, свято.

Ее, эту красивую старую женщину, я встретил во время войны, в 15-м году.

тогда-то я Марью Марковну и встретил