Даниэль Лори

— Я люблю тебя, — выдохнула я.
Его пристальный взгляд горел по краям, когда мантра моего пульса заполнила пространство между нами.
Люби меня тоже. Люби меня вечно.
Он шагнул вперед, пока его смокинг не коснулся моего платья, скользнул рукой по моему затылку и прижал свои слова к моему уху.
— И я люблю тебя, Елена Руссо

Я немного выросла из этого имени, особенно когда поняла, что стала девушкой, которую обожали по всем неправильным причинам: на меня было не больно смотреть, я была тихой, когда должна, и вежливой, когда нет.

«Дайте девушке подходящую обувь, и она сможет завоевать весь мир.»

Потянув меня за конский хвост, он ответил.

Я была наблюдательным ребенком. Хотела проанализировать мир и расшифровать его смысл, но обнаружила себя маленькой девочкой, стоящей перед зеркалом, в котором отражалась лишенная любви, пустая жизнь.

Он был комфортом, безопасностью и потребностью — все в одном.
У него было имя.
Дом.

Бабушка сказала, что ты хочешь жениться на мне только из-за моей груди.
— Неправда. — я почувствовала его улыбку на своей коже. — Это тоже.

Cazzo. (прим.переводчика — Дерьмо.)

Если бы вы забрали ее у сестры, она была бы потрясающей; если бы она стояла рядом с Еленой, она сливалась бы с обоями.

«Я хочу жить своей жизнью, а не записывать ее.»
— Джеки Кеннеди