Юлия Серебренникова

В шкале Рихтера нет ни минимума, ни максимума.
Всё зависит от
чувствительности сейсмографа.

Реальность — это звучание, нужно настроиться на него, а не кричать.

Герион думал изо всех сил. Языки пламени поползли по половицам у него внутри

Думаешь тебе пора возвращаться?
Герион жевал,
у него был полный рот банана и он не расслышал. Это важная для тебя фраза,
сказал тихий голосок внутри.
Что? Я говорю отсюда каждое утро ходит автобус в девять или около того. Герион старался
дышать, но красная стена
разре́зала воздух пополам

Я кстати отличный маляр, сказал он.
Но слово отличный раскололось пополам. Геракл смотрел на него. Герион ты же знаешь
мы всегда будем друзьями.
Сердце и легкие Гериона превратились в черную корку. Внезапно ему жутко захотелось
уснуть.

Они смеялись,
пока у них не потекли слезы. А потом сидели молча. Каждый отхлынул
к своей стене

Он погрузился в кровать и лежал на спине. Слезы стекали ему в уши,
потом слезы кончились

Он коснулся дна. Чувствуя себя побитым, но чистым, он погасил свет

и всё тело Гериона
согнулось в дугу плача — направленную к неправильной любви,
которая знакома всем людям

Большинство
из тех, кого он опрашивал для проекта, вынуждены были признать, что не слышат,
как кричат розы,
заживо горящие в полуденном солнце. Как лошади, подсказывал Герион,
как лошади на войне. Нет, говорили они, мотая головой