Виржини Депант

, в сущности, извинение, способ успокоить мужчин: «Смотри, какая я хорошая, несмот­ря на мою независимость, образование и ум, я все так же хочу только одного — нравиться тебе», — словно кричат девчонки в стрингах.

Саркози призывает полицию дежурить в школе, а Сеголен Руаяль настаивает на военном патрулировании улиц в неблагополучных кварталах, они приучают детей не к маскулинному образу закона, а к продолжению абсолютной власти матери.

Но они забыли о том, что это их прежнее политическое преимущество всегда имело свою цену: тело женщины принадлежало мужчине лишь взамен на то, что тело мужчины принадлежало производству в мирное время и государству — в военное. Женское тело конфискуется одновременно с мужским. Не выигрывает в этом деле никто, кроме горстки власть имущих.

Запреты есть запреты, и они имеют свои политические оправдания (садомазохизм должен оставаться элитным спортом, простой народ не в силах понять его тонкости и может только навредить себе)

Амели Нотомб, Лоретт Нобекур

Связанные, сожженные заживо святые и мученицы были первыми образами, возбудившими во мне эротические переживания. Мысль о том, что меня связывают, заставляют, принуждают, вызывает в маленькой девочке, которой я тогда была, болезненный трепет. И с тех пор эти фантазии остаются со мной.

что она приносила легкие деньги, но еще и потому, что она позволила мне испытать на практике, не терзаясь никакими вопросами и избегая всяких размышлений о морали, все самое интригующее, волнующее, тревожное и притягательное

Ведь изнасилование производит идеальных шлюх. Единожды взломанные, они сохраняют порой едва заметный отпечаток, который нравится мужчинам, нечто отчаянное и соблазнительное. Изнасилование часто действует как инициация, оно режет по живому

Думаю, что мои хорошие воспоминания о тех годах эпизодической работы на панели сформировались отчасти благодаря то­му, что я читала американских секс-позитивных феминисток, таких как Норма Джин Альмодовар, Кэрол Куин, Скарлот Харлот, Марго Сент-Джеймс. Тот факт, что ни один из их текстов не переведен на французский, что «Призма проституции» Фитерсон издана смехотворным тиражом — при том, что это важнейшая работа, — что книга Клер Картонне «Мне есть что вам сказать» 17 остается малоизвестной и низводится до статуса личного свидетельства, — все это не случайно. Теоретическая пустыня, ­на­ которую Франция себя обрекает, — это стратегия: проституцию надо держать в стыде и мраке, чтобы максимально обезопасить традиционную семейную ячейку.

Наоборот, современные героини любят мужчин, с легкостью знакомятся, занимаются с ними любовью уже во второй главе, кончают через четыре строчки, и все они без ума от секса.