Робин Слоун

вся разница между нашими с Нилом жизнями после школы: у Нила есть парни – те, кто может оказать ему разные услуги. У меня никаких парней нет. Ноут есть, и на том спасибо.

я был уверен, что «книжный магазин» — это эвфемизм. Он располагался на Бродвее, в районе сплошных эвфемизмов.

книжный сиротский приют.

К тому же третье правило компенсирует второе:

— Тщательно фиксировать все сделки. Время. Внеш­ний вид клиента. Его душевное состояние. Как именно он спрашивает книгу. Как принимает. Не ранен ли он? Нет ли веточки розмарина на шляпе? И так далее.

Мы ведем записи обо всех наших членах и претендентах — так мы отслеживаем их работу... Неко­торые очень усердно трудятся, — добавил он после паузы.

— А чем они занимаются?

— Мальчик мой! — Пенумбра вскинул брови, типа «это же очевидно!». — Читают!

Каждый вечер я сажусь на его стул и мы обмениваемся кивками на прощание, как солдаты, как люди, побывавшие на месте друг друга.

я старательно изучал вакансии. И мои стан­дарты стремительно скатывались. Поначалу я хотел работать лишь на компанию, в миссию которой я бы верил. Потом решил, что сойдет любая возможность набраться опыта. После этого дошел до того, что лишь бы не служить злу. Теперь я тщательно пересматриваю свое представление о зле.

Но когда человек достигает определенного возраста, перестаешь его спрашивать зачем.

нас, по всей видимости, хватает фантазии лишь на то, что мы знаем, а для тридцать первого века у нас аналогий уже нет.

У меня есть миссия и союзник. Осталось найти покровителя.