Ольга Алленова

цифры, не называть, слово „штурм“ не употреблять, террористами боевиков не называть, только бандитами. Потому что террористы — это те, с кем договариваются

Я слушаю Зару и думаю о том, что опыта Курска и «Норд-Оста» было достаточно, чтобы взрослые заложники поняли: государству дороже принципы, чем люди. Принципы эти известны. С террористами не ведут переговоры. Террористов уничтожают. Вместе с заложниками. Если тебе повезло — выживешь. Нет — значит, не повезло. В России жизнь дешевая.

Каждый ребенок в горах Дагестана, Чечни, Ингушетии должен иметь возможность увидеть Россию. Москву и Петербург, Пермь и Владивосток, Камчатку и Соловки, Казань и Элисту. Увидеть театр, оперу и балет, музеи, парки, усадьбы. Услышать, как по-разному говорят люди в Вятке, Рязани, Москве и Вологде. Проехать на поезде из Москвы в Петербург, пролететь на самолете в Калининград, проплыть на катере по Ладоге. Ведь, не видя Россию, нельзя ее знать и любить.

Дудиева: До тех пор пока вы не начнете наказывать, пока люди не поймут, что за преступление следует наказание, теракты не будут прекращаться, а люди будут гибнуть. Люди будут пушечным мясом. Мы все — пушечное мясо.
Путин: Нет, мы не пушечное мясо! Почему вы так говорите?

Они обсуждают, у кого на рынке можно купить луковицы. Обычные женщины, которые всегда обустраивали дом, создавали уют, растили детей… Мне кажется, здесь, рядом со своими детьми, они — как дома.
Они говорят о школе — о том, что на новой стене, которую воздвигли в столовой взамен старой, разрушенной, надо нарисовать 3D-пробоины от танковых выстрелов. В реальную величину.

«Когда в ночь после штурма в Беслан прилетел Путин, съездил в больницу и улетел — этого никто не понял, меня это оскорбило, — Марина растерянно смотрит на серый дом. — Почему он приехал ночью, тайком? Чего он боялся? Он должен был приехать открыто, выйти к людям и сказать: „Я глава государства, я не смог спасти ваших детей, простите“. Ведь террористы пришли сюда не потому, что мы им не понравились. Они президенту вызов бросали. Они с ним счеты сводили. За него положили наших детей, а он нам ничего не сказал. Как нам жить в стране после этого?»

От него ждали всего две фразы. «Люди, я ухожу. Простите меня»

Матери Беслана, вернувшись из Москвы, рассказали, что президент внимательно их слушал, что он не владел информацией в полном объеме и что теперь у них есть надежда на сдвиги в расследовании теракта

а Владимира Рушайло — во время войны в Чечне он был министром внутренних дел России. Однако эта деталь до сих пор остается непроясненной

В тот день самым большим дефицитом в городе были полиэтилен и детские гробы.