Анна Турунтаева

Жизнь проходит так быстро и теряет всякий смысл, если не принуждать себя иногда переживать счастливые мгновения… А в конце последними мыслями будут несколько прекрасных воспоминаний — подобные жемчужинам, хранимым в тайне.

Ты все время твердишь: «Я тебя люблю», но вот что говорит мой опыт: ты любишь меня — как средство, чтобы полюбить саму себя.

Подобные мотивы часто встречаются у Мунка начиная с берлинского периода; идейным их источником, скорее всего, послужила философия всеединства Эрнста Геккеля в соединении с учением Дарвина об эволюции в его общепринятом толковании.

Кисть Мунка создана не для мольберта, а его картины — не для гостиной, утверждает газета; нет, он — художник монументальных форматов.

Возможно, именно благодаря графу и его весьма разветвленной сети знакомств Мунк и встретился с Альбертом Кольманом.
Этот в высшей степени необычный человек, прозванный Мунком Мефистофелем, вскоре стал неофициальным, но очень активным и напористым агентом Мунка в Германии. Агентом в прямом смысле слова — во все свои бесконечные деловые поездки он брал с собой папку с оттисками гравюр Мунка и показывал их всем, кто мог бы ими заинтересоваться. Не без оснований Мунк утверждал позднее, что именно Кольману обязан своим успехом.

Выставка Сецессиона 1902 года показала глубинное единство работ Мунка, сделанных за последние десять лет. На тот момент она была высшей точкой его творчества и в качестве таковой принадлежит к знаковым событиям в истории искусства.

В три часа ему приходит в голову снять студию и рисовать обнаженную женскую натуру, в четыре — снять квартиру, где бы он мог хранить свои картины, вечером он хочет немедленно уехать в Париж, а придя ко мне в гости, находит вид, открывающийся из окна моей комнаты на Фридрихштрассе, настолько живописным, что собирается писать его уже на следующий день. Поневоле начинаешь задумываться: не так ли начинается помутнение рассудка?

Мунк в комфортной обстановке бывал приятен в общении — со своим беглым, хотя и не всегда правильным немецким языком он произвел на семью Линде впечатление «прекрасного, многосторонне развитого и образованного человека».

Когда я увидел на фотографии свою фигуру в профиль, то, посовещавшись со своим самолюбием, решил почаще метать камни и копья, а также побольше плавать.

Великие потрясения отрицательно действовали на неустойчивую нервную систему Мунка: «Для моего здоровья все эти катаклизмы вредны. В полном покое я себя чувствую хорошо, но достаточно малейшего возбуждения — и я заболеваю…»