Кейт Аткинсон

— Это что-то изменило бы?

— Да.

— Боже, Джексон, ты что, последний праведник на земле? Это был просто секс, забудь об этом.

Она закрыла дверь у него перед носом. Эх, не зря у него было дурное предчувствие. То ли она искусно лжет, то ли просто умело избегает правды. А есть ли разница? Он привык думать, что правда — категория абсолютная, но не делает ли это из него нравственного фашиста-крохобора?

ео старательно документировал самые банальные детали, вереницы мельчайших изъянов и трещин, едва заметных, если смотреть со стороны, но изнутри превращавшихся в каньоны: «Он дарит мне гвоздики, а гвоздики — убожество, это знает любая женщина, как же он не понимает?» — «Он вечно забывает провести „Туалетным утенком“ под ободком унитаза, хотя я нарочно поставила бутылку на видное место и просила его это делать, сто раз просила». — «Если он раз в год возьмет в руки утюг, так это целое событие: „Посмотри на меня, я глажу, смотри, как хорошо у меня получается, я глажу намного лучше тебя, я — профи, я умею гладить“». — «Он приносит мне завтрак в постель, когда прошу, но я не хочу, чтобы мне нужно было просить». Знают ли мужчины, как они треплют женщинам нервы?

Мальчикам требуется много лет, чтобы стать мужчинами, но девочки — уже с пеленок женщины.

В этом было одно из его несомненных достоинств — ему было все равно, чем она занимается, даже больше — все равно, чем в принципе занимаются другие люди. Она не сомневалась в том, что это — нарушение социального поведения; в другой жизни его вполне могли бы объявить психопатом. Психопаты повсюду, это необязательно убийцы, насильники или маньяки. Психопатические наклонности — такой диагноз поставили Каролине.

Странно, что влечение к другому человеку рождается из таких простых вещей, из того, как они подают вам бокал со словами: «Я в вас верю». Из шрама-щербинки, из отчаяния на лице при имени «Джулия».

Ты помнишь про завтрашний Книжный фестиваль?

Раньше Мартин как-то не задумывался о матрешках, но здесь, в Санкт-Петербурге, они были просто вездесущи и неизбежны. Его товарищи по путешествию, в мгновение ока превратившиеся в знатоков русского народного творчества, без умолку трещали о том, каких кукол повезут домой, прикидывали, сколько матрешек получится купить на обмененные рубли, и сходились во мнении, что русские обдирают их как липку и уж надо постараться отплатить им тем же. «Они пришли к капитализму, — сказал кто-то, — так пусть мирятся с адскими последствиями». Мартин не понял, в каком смысле тот использовал слово «адский» — в эмфатическом или описательном. Он и раньше замечал, что в подобных поездках туристы обязательно заболевают ксенофобией и, наслаждаясь волшебством Праги или красотами Бордо, горстка англичан все равно считает местное население врагом и ведет непрестанные арьергардные бои.

Глория следила за ней как завороженная. Она словно попала в клетку к неугомонному и своевольному зверю. Татьяна была чужеродным элементом во всех смыслах. Если разрезать ее ножом (хотя, вероятнее, все произошло бы с точностью наоборот), внутри наверняка оказались бы строганина, дымный черный чай и ржавый привкус крови. Чужой.

Лучшая часть жизни праведного человека — это его небольшие, безымянные и всеми позабытые поступки, вызванные лю­бовью и добротой.

В прошлом году Грэм завел разговор о переезде, мол, они «слишком богаты», чтобы жить в Грейндже, и он-де уже «положил глаз» на один необъятный участок на севере, где он мог бы удить форель и постреливать беспечных птиц. За годы дом в Грейндже подстроился под Глорию, принял удобную ей форму, и было бы жестоко так вдруг избавиться от него ради какой-то пещероподобной громадины у черта на куличках.

Глория возразила, что «слишком богатым» быть нельзя. Если ты слишком богат — раздавай деньги, пока не станешь просто богат. Или отдай все и стань бедным.