Дарья Варденбург

Нет ничего хуже молчания взрослых. Когда взрослые молчат, говорить начинают дети.

Я пожал ее руку своей потной лапой, глубоко вдохнул, как советовал логопед, и раскрыл рот

– ИИИИИ!

Это звучало поистине безумно. Истошный вопль двух объевшихся забродившими кактусами койотов.

и начал слушать, как он всегда меня слушал, — глядя внимательно и спокойно, улыбаясь и смеясь в смешных местах, так что у меня никогда не было ощущения, что он недоволен, куда-то торопится или думает о чем-то другом.

— Я прошлой ночью проснулась от собственного храпа.
Я посмотрела на нее озадаченно, не понимая, что это за дурацкая история такая, что в ней смешного или примечательного, зачем она мне это говорит. И вдруг со мной что-то произошло, как будто с меня сдернули глухое покрывало, и мне на краткий миг стало ясно, о чем молчат люди, когда несут всякую чушь, и что на самом деле с ними происходит, когда они пытаются шутить и умничать. Как им бывает страшно и одиноко, когда они делают то или это и длят свою жизнь. Мое лицо сморщилось, я бросилась к маме и обняла ее.

Папа на секунду задумался, потом сказал:

— Никак. Сам поймет. Ты только сама не веди

У меня тоже бывало. Ходишь-ходишь, коза неприкаянная, а потом — раз, как по волшебству! — вот он, твой веселый друг. И все сразу так просто, ясно и прекрасно!

— Дети шалят, — миролюбиво сказал папа-панк, держа на руках младенца в ползунках с надписью «fuck off».

Преступление совершено. Надо зафиксировать.

зато миниатюрный Леонид похож на модель из рекламы мужских трусов