Анна Арутюнова

На парижской FIAC в 2013 г. многие галеристы рискнули выставить весьма масштабные произведения искусства и, что намного важнее, сумели их продать

Гораздо более интригующим представляется проникновение в ярмарочный мир перформанса. Процесс этот идет намного медленнее и не столь последовательно, поскольку во многом противоречит самой сути перформанса, появившегося отчасти в результате протеста против превращения произведения искусства в объект, а значит и в товар

Действительно, искусство-как-идея существует в двух состояниях – собственно идеи и процесса ее воплощения, который может быть принципиально не связан с физическим пространством мастерской художника. Мастерская перестала быть единственным местом создания произведения искусства, а разделение мысли и ее физического воплощения привело к тому, что, возникнув в качестве идеи, произведение затем могло создаваться в другом месте профессиональными ремесленниками, актерами, помощниками. Физическая эволюция произведения больше не была прерогативой автора; а если его работа предполагала создание объекта, то интерес к нему со стороны художника мог быть минимальным. «Формалистская канва была не просто замещена не классифицируемыми объектами, которые не охватывала система изобразительного искусства. Сама живопись как апофеоз визуального была замещена и обращена в иные формы»[28], – писал в своем исследовании культуры постмодерна Перри Андерсон.

«Протестный запал 1960‑х гг. сосредоточился на де-мистификации и де-коммодификации искусства, на необходимости независимого (или “альтернативного”) искусства, которое не могло быть продано или куплено алчными представителями общества, обладавшими всем тем, из-за чего была возможна эксплуатация… Художники, пытающиеся создавать не-объектное искусство, предлагают радикальное решение ситуации, в которой и художник, и его работа продаются и покупаются с такой легкостью»[29], – объясняла те же процессы Липпард. Другими словами, дематериализованное искусство, основанием для существования которого служит идея, а не ее реализация, отметает материальную сторону произведения как вторичную. А значит, в своем материальном проявлении такие произведения будут намеренно дешевыми, непримечательными, непривлекательными для покупателя. В этом заключалась антикоммерческая стратегия художников того времени, которая, как заключила Липпард, вместе с отрицанием физического материализма предполагала отрицание материализма экономического

Словом, перформанс – удел тех, кто может себе позволить немного риска. Галерея, которая приезжает на ярмарку за верными сделками, не будет рисковать и предпочтет ставший уже традиционным «белый куб», наполненный живописью, фотографиями, объектами и в крайнем случае инсталляциями

Однако, когда в 2013 г. одна из акул мирового арт-бизнеса – галерея Marianne Goodman – показала перформанс Сегала Ann Lee на своем стенде на ярмарке Frieze в Нью-Йорке, представления о коммерческой непригодности этого жанра окончательно развеялись. Ann Lee – проект с длинной историей, у которого много авторов и Сегал – лишь один из них

Они, как мы видим из сегодняшнего дня, не сильно преуспели в разрушении рыночной системы, зато дали толчок развитию альтернативных способов обмена, которые «противостоят, усложняют или пародируют систему обмена, движимую рынком и прибылью»[31]

Однако то, что в конце 1960‑х – начале 1970‑х годов выглядело вполне разумными и оригинальными попытками вывести искусство из-под юрисдикции рынка, препятствовать его превращению в товар, в XXI в. полностью утратило свой протестный смысл. Из искусства, априори непригодного для коммерческого потребления, нематериальное искусство – или искусство-идея, искусство-действие – превратилось в рядовое явление коммерческого контекста. И дело не только в том, что дилеры и галеристы быстро научились продавать артефакты, связанные с бытованием нематериального искусства, но и в том, что сама экономическая система все в большей степени стала основываться на неосязаемых, невидимых процессах. Мы не можем описать услуги, опыт или информацию в физических терминах, однако в новых экономических обстоятельствах эти явления приобретают вполне реальную, поддающуюся подсчету силу и превращаются в двигатели экономического роста. «Идеи и действия не ослабляют рыночную систему и не выходят за ее пределы постольку, поскольку они нематериальны; они способствуют ее развитию именно по этой причине»[30], – пишет исследователь Мивон Квон. Раз современная экономика в состоянии капитализировать неосязаемый опыт, то можно предположить, что и экономика искусства сможет создать прибыль, используя его нематериальные проявления

В 2004 г. на Art Basel произведением стали обстоятельства, в которых художник вынудил работать консультантов сразу двух галерей. Его работа, таким образом, оказывала непосредственное влияние на коммерческую активность галерей, превратив само это влияние, вмешательство в работу дилеров, в перформанс под названием «Это конкуренция». Он вполне точно передавал атмосферу одной из самых успешных ярмарок десятилетия и разыгрывался на соседних стендах Jan Mot и Johnen+Schottle (обе уже работали с Сегалом прежде). По задумке художника сотрудники каждой галереи могли произнести за раз только одно слово, а значит, если дилерам нужно было провести переговоры с потенциальным покупателем и рассказать о работе, им приходилось просить друг друга о помощи. Эта одна из первых ярмарочных «ситуаций» Сегала вполне очевидно говорит о том, что художник хоть и создает нематериальные произведения искусства, которые якобы по умолчанию критикуют арт-рынок, на самом деле выступает в качестве наблюдателя, а не судьи этого рынка. Он вторгается в уже существующую ситуацию, не пытаясь создать новые правила игры, но усложняя уже имеющиеся. «Это конкуренция» – попытка с помощью искусства сделать коммерческое взаимодействие покупателя и продавца чуть более творческим и чуть менее серьезным, нарушить правила, поставив тем самым правомерный вопрос – а есть ли они на рынке искусства вообще?

Помимо разнообразных путей, которыми ярмарки научились управлять коммерческой привлекательностью современного искусства, есть и другие, выходящие за внутреннюю юрисдикцию ярмарки, способы повлиять на стоимость искусства. Речь о так называемом эффекте биеннале