Энджи Томас

— Йоу, мужик, охренеть! — выдыхает Деванте, светясь, как фанат­ка. — Мне рассказывали, что на него работали копы и все такое. Он поднимал большие бабки!
А мне рассказывали, что мой дедушка был настолько занят, «поднимая бабки», что не находил времени на папу. Есть куча фоток с маленьким папой в норковых шубах с дорогими игрушками и драгоценностями, но дедушки Дона ни на одной из них нет

или напоминают о необходимости информировать население, как важно протестовать, а не устраивать беспорядки

Похороны — не для мертвых. Они для живых.

«Иногда мы все делаем как надо, но что-то все равно идет не так. Главное — продолжать поступать как надо»

про Thug Life говорил…
— The Hate U Give Little Infants F…s Everybody — вся ваша ненависть, которой вы пичкаете детей, в конце концов нас всех отыме...

Я не использую мертвецов как отмазку для прогулов.
Не будь я гетеросексуалкой, я бы стала с ней встречаться только за одни эти слова. На этот раз я кладу голову ей на плечо.

Рабовладельцы тоже считали, что меняют жизни чернокожих к лучшему. Что спасают их от «дикой африканской жизни». То же дерьмо, только столетие другое. Мне бы очень хотелось, чтобы такие, как он, перестали думать, что таких, как я, нужно спасать.

Мы позволяем людям говорить всякую чушь, а потом они повторяют ее так часто, что это становится нормой — сначала для них, а потом и для нас. Но какой смысл в том, что у тебя есть голос, если ты молчишь, когда нужно говорить?

Опять это чертово слово. Смелость. У смелых людей не дрожат коленки. Смелых людей не мутит. И, конечно, смелым людям не приходится напоминать себе, как ды

шать, когда они вспоминают о случившемся. Кажется, будто смелость — это диагноз, который мне поставили по ошибке.