Соман Чайнани

Пора, пора, пора играть,
Попробуй имя угадать.
А если проиграешь мне,
Отправишься гореть в огне.

– Она не ведьма, – склоняется над ним отец девушки. – Она моя принцесса.

– Оставайся там, – говорит мальчик.

– Мы за тобой вернёмся, – добавляет девочка.

Вторя им, страшно хохочут вороны

– Вы с ним вообще-то разговаривали? Хотя бы парой слов обменялись?

– Нет.

– И, несмотря на это, ты всё же хочешь обменять свои плавники на ноги, отречься от друзей и семьи, заплатить любую цену… и всё это лишь для того, чтобы подняться в верхний мир. Преследовать там этого принца, которого, собственно говоря, ты и не знаешь вовсе. Пытаться заставить его полюбить тебя, даже если он при этом окажется вдруг ненормальным, или донжуаном, или вообще принцем, который… э… предпочитает общество других мужчин.

Прижимая мертвую крысу к груди и всхлипывая, Анадиль забилась в угол камеры и свернулась там клубочком.

правила самостоятельно, притворяясь

снова и снова прикасалась к его губам, ощущала их вкус, а он держал ее в объятиях. Сердце отчаянно билось в ее груди, и она, прижавшись к принцу, чувствовала, как его сердце вторит ее собственному.

Две башни высоко уходят в небеса.

Вокруг – непроходимые леса,

Их покрывает платьем подвенечным

Тумана колдовского пелена.

Две башни, две сестры, что связаны навечно

Как день и ночь, как осень и весна.

Одна приют для тех, кто чист душой,

Для черных сердцем – место во второй.

Бессмысленно задумывать побег,

Из этой школы не уйти вовек,

Тропа отсюда есть всего одна —

Тебя сквозь сказку поведет она[1].

Но что, если два человека не могут заглянуть в конец своей книги? – она уставилась на принцессу в объятиях принца. – Как они поймут, что уже счастливы?

– Если им нужно кого-то об этом спрашивать, то скорее всего они несчастливы

– О, пожалуйста, – Агата усмехнулась. – Что мне могут сделать трое старикашек?

– То, что делают все мужчины, когда испуганы, – Каллиса не отрывала взгляда от часов. – Обвинить в ведьмовстве.