Сергей Волков

убийство германского посла Мирбаха послужило прологом к Первой мировой войне, что российский триколор был порожден Февральской революцией, а до того общегосударственным флагом империи был Андреевский флаг, что Россия неоднократно терпела поражения в войнах с Ираном, а также с Англией, с которой воевала за Афганистан, что вообще «российские армии терпели больше поражений, нежели побед», «Азовское сидение» 1637–1642 гг. запросто путалось с Азовскими походами Петра, князья Цицианов и Кантакузен превращались в Цинцианова и Канткаузена, на страницах «ЛГ» постоянно пропагандировалась «новая хронология» и т.д

Голос его звучал спокойно, но по всему было видно, что он тоже перенервничал. Не опуская пистолета, свободной рукой он схватил парня за шкирку и развернул к свету.

– Пьяный, что ли?

– А шо, нельзя?

– Троллейбус нужен, чтоб в Москву ехать. Надо рассказать, что здесь творится.

– Бля-я-я… – с тоской протянул лейтенант. – Точно дурак. Ну, а что здесь творится-то?

– Детей в лесополосе убивают, – страшным шепотом поведал Шеин. – Надо товарищу Андропову рассказать, кто детей убивает.

Лейтенант отложил ручку, переглянулся с сержантом и спросил осторожно:

– И кто же, по-твоему… ну, детей убивает?

Ответ казался очевидным. Шеин откинулся на стуле и уверенно, даже гордо, сказал:

– Мы. Мафия.

– Ты чего плетешь, еблан? – с усмешкой спросил сержант. – Кто «вы»? Какая мафия? Мальчика у станции четвертого сентября тоже вы убили?

– Троллейбус нужен, чтоб в Москву ехать. Надо рассказать, что здесь творится.

– Бля-я-я… – с тоской протянул лейтенант. – Точно дурак. Ну, а что здесь творится-то?

– Детей в лесополосе убивают, – страшным шепотом поведал Шеин. – Надо товарищу Андропову рассказать, кто детей убивает.

Лейтенант отложил ручку, переглянулся с сержантом и спросил осторожно:

– И кто же, по-твоему… ну, детей убивает?

Ответ казался очевидным. Шеин откинулся на стуле и уверенно, даже гордо, сказал:

– Мы. Мафия.

– Ты чего плетешь, еблан? – с усмешкой спросил сержант. – Кто «вы»? Какая мафия? Мальчика у станции четвертого сентября тоже вы убили?

шо, баклан, припух? – не выдержал внимательно следивший за рассказом Шеин. – Это я… Я шнурка затащил! Я, понял, бля?!

Жарков посмотрел на подельника с превосходством.

– С хуя ли ты? – снизошел он до вопроса.

– А кто, бля? Ты, что ли? – негодовал Шеин.

– Мы затащили! – примирительно подытожил Жарков.

Кого вы слушаете, бля? – заорал он в негодовании. – Пиздабола ростовского! Не было у него притыки, во, зуб даю

Живые должны помнить о мертвых, но не убивать себя ради них. Мертвым это не поможет, а жизнь продолжается.

– Так, вы еще поцелуйтесь тут. «Уходили комсомольцы на Гражданскую войну», – проворчал Ковалев. – Все, Ира, пошла!

Ирина…

– Что? – Снова улыбнулась она.

Витвицкий в ответ только покачал головой.

– Располагайся, – пригласила Ирина, – а я пойду на кухню, займусь ужином.

Она коротко поцеловала его в губы, собираясь выйти, но он не дал ей такой возможности, притянул к себе и поцеловал в ответ долго и нежно.

– Я с врагами не воюю, я их уничтожаю.