Шон Уильямс

«Вся моя жизнь», думал он про себя, «была исключительно жизнью ученика Дарта Вейдера. Теперь я понимаю, что я, возможно, имел свое прошлое перед этим с отцом, именем, биографией. Кем был этот Гален? О чем он мечтал, на что надеялся, чего боялся. Что заставляло его радоваться? И что заставляло его кричать?»

Казалось невозможным, что он мог забыть такое, как смерть его отца, но он знал, что серьезная травма могла вызвать частичную или полную амнезию. Поэтому он не мог ничего исключать.

И оставался вопрос: имело ли это значение? Кем бы он когда-то ни был, о том существе забыли, и его цель теперь была неизменна. Он был учеником своего Учителя; они были бы победителями; и Юнона узнала бы, наконец, что она не предавала Империю. Если бы только, подумал он, я мог сказать ей это сейчас…

Однажды, вспомнил он, она подошла слишком близко к нему, и он не принял этого. Теперь же было слишком поздно. Они испытывали чувства друг к другу, что он не мог отрицать - и теперь она знала правду о нем и его продолжающемся заговоре с Дартом Вейдером. Он должен был убить ее немедленно, чтобы не пострадал план. И в этом не было никаких сомнений.

Он провел час после его конфронтации с Юноной, меняя один из зеленых кристаллов в оружии Кота на синий, который он нащел на Kaшиике. Потребовалось достаточное количество точных настроек прежде, чем лезвие приобрело свой новый характер – цвет яркой блестящей воды с неожиданно превосходными оптическими свойствами. Само лезвие ничего не весило, но, так или иначе, оно казалось легче в его руке и двигалось с большей скоростью. Он был уверен, что теперь его оружие было лучше, чем прежде.

И оно было его. Независимо от того, откуда кристалл, от кого или кому он когда-то принадлежал, он был теперь его и световой меч - тоже. Он вставал на колени, поднимал лезвие к лицу и смотрел на него, пока мир, казалось, не исчезал. Вода заставляла его думать об океанах и дожде, а не крови его первого светового меча, но это особо не касалось его. Он только нуждался в этом лезвии, пока его миссия не была завершена, в каком бы времени он мог получить новые кристаллы от его Учителя и сделать полностью новый световой меч ситха.

У края реки он использовал Силу, чтобы привлечь одно из речных животных, на которых, как он видел, ездили Фелуцианцы. В лучшем случае он мог быть разумен лишь наполовину, тем не менее его могучие лапы могли управлять настоящей скоростной платформой. Держа панцирь одной рукой, он поехал на его холмистом теле к городу, останавливаясь иногда, чтобы бросить молнию в Фелуцианских стражников, которые беспокоили его.

- От тебя несет трусом Вейдером, - сказала она, разворачивая ноги и вставая одним плавным движением. Ее, подобные рогам, монтралы вместе с краснокожим лицом выглядели как тщательно продуманный головной убор. Белые овальные участки вокруг глаз придавали ей немного удивленный вид, но ученик не тешил себя иллюзией, что он удивил ее. Она была одета по фелуциански, в одежду, сделанную из материала овоща который еще мог быть живым, судя по блеску мха на ее поясе - и кость. Ее полосатый хвост лекку свисал вдоль ее спины и был украшен лентами и декоративными кисточками.

- Быть может это тебе удастся, или поплатишься своей жизнью.

Произнося последние слова, она нанесла три удара, каждый из которых отчасти достиг цели. Первый оставил тлеющую линию вдоль левого плеча ученика. Второй - диагональный надрез на груди. Третий пронзил бы его правый глаз, если бы не был отчаянно сдержан в последний момент телекинетическим блоком, который приостановил ее световой меч в миллиметре от его кожи. Он чувствовал, как сжигаются ресницы и брови. Поле зрения справа было закрыто синевой перед глазами.

- Ты раб Вейдера, - вздохнула она, - но твоя мощь тратится впустую с ним. Ты мог быть намного сильнее.

- Ты никогда не убедишь меня предать своего Учителя. - Он был удивлен, что она опустилась так низко. Неужели джедаи настолько пали?

- Бедный парень, - вздохнула она. - Ситхи всегда предают друг друга - уверена, скоро ты это узнаешь…

В ее глазах была жалось, в момент когда они закатились. Она, хромая, шагнула назад и упала в пасть сарлакка. Ученик неохотно попытался поймать ее тело, но слишком промедлил. Секунду спустя он жалел, что не попытался сделать это сразу.

По возвращении на «Блуждающую тень» Старкиллер выглядел встревоженным и злым. Его боевая униформа была порвана в нескольких местах места, и кровь просочилась от многочисленных маленьких ран. Но его глаза светились странным светом, который Джино никогда прежде не видела. После Рам Кота он был самосозерцательным и закрытым. Сражение с Казданом сделало его капризным. Теперь, он был… как бы не торжествующим, но на краю триумфа. Он собирался сделать кое-что важное - и она могла предположить, что именно.

Старкиллер спросил у нее:

- Все в порядке?

Она чувствовала что он стоит прямо за ней и сверлит ее взглядом. Может ли он догадаться, о чем она думала, просто посмотрев на нее? Может ли он читать ее мысли как книгу?

Первым доказательством того, что он воскрес, стало то, что тьма действительно наступила. Видения угасли, и голоса ушли вместе с ними. Пришел тот долгожданный период времени, когда было нечего видеть или слышать, или даже думать. Он мог просто отдыхать и существовать.