Ограничительную концепцию «искусства в себе» или «искусства об искусстве» приходится отбросить в пользу определения искусства через отношения и операции — реляционно-оперативного определения, которое, однако, не имеет ничего общего с широко обсуждаемой «реляционной эстетикой» Николя Буррио. Речь идет не об идеалистическом осмыслении искусства как «состояния встречи», которое способствует взаимодействию и порождает коллективную общность [149], а об отказе от идеи искусства как фиксированной сущности.