Саша Карин

В последние дни он только и делал, что пил и рисовал. И, как всегда, пить у него получалось немного лучше

Он складывал все на пол в три кучи: что-то можно было продать в секонд-хенд, кое-что сгодилось бы фонду для малоимущих, а остальное — на выброс. Почему-то это напоминало Маре о работе над картиной — может быть, потому, что и здесь приходилось углубляться в себя и копаться в прошлом

Интересно, каково это, когда болят сразу три сердца?

Но в последнюю минуту жизни, как правило, остаешься в одиночестве.

Что ты купил? — спросила Лиза.

Мара молча показал ей упаковку презервативов и убрал обратно в карман. Придумывать и оправдываться ему не хотелось.

пепел, сорвавшийся с кончика сигареты, обжег подбородок. Мара затушил сигарету и не заплакал.

стен, обернутых в цветочные обои с советских времен

Время не имело для Мары значения: еще перед тем как сделать первый глоток, он знал, что чашка его в итоге будет пуста. Предвидя эту пустоту во всем, Мара жаждал поскорее ее достичь

А перед тем как лечь спать, он исписал зарисовками несколько страниц в блокноте, безуспешно пытаясь поймать тот глубокий, как зубная боль, взгляд карих глаз

Только время все уходит, а лучше не становится. Зря говорят, что время лечит, — на самом деле оно уходит впустую; рано или поздно время все равно побеждает — как сильный препарат, исцеляющий разум, но разъедающий внутренности.