Петр Вейнберг

Когда уж нет спасенья, грусть должна
Окончиться с сознанием несчастья
И гибели последней из надежд.
Оплакивать исчезнувшее горе -
Вернейший путь призвать другую скорбь.
Когда нельзя предотвратить удара -
Терпение есть средство отомстить
Насмешкою судьбе несправедливой.
Ограбленный, смеясь своей потере,
У вора отнимает кое-что:
Но, горести предавшись бесполезной,
Ворует он у самого себя.

Ох! Хорошо такие рассужденья
Переносить тому, кто удручен
Лишь сладким утешеньем, в них лежащим.
Но каково тому, кто, кроме их,
Обременен печалью? Для уплаты
Своей тоске он должен занимать
У бедного терпенья. Эти речи,
Способные и утешать, и мучить,
Двусмысленны, как их ни поверни.
Слова всегда останутся словами!
Я никогда не слышал, чтоб могло
Растерзанное сердце излечиться
Тем, что ему подсказывает ухо.

Она уверена, что я
женюсь на ней, просто вследствие своей любви и тщеславия, а не потому что я
обещал.

Яго
А я, честное слово, думал, что вы получили какую-нибудь телесную рану:
от нее больше вреда, чем от потери доброго имени. Доброе имя - пустое и
совершенно лживое достояние; оно часто и добывается даром, и теряется без
особой причины.

О духи тьмы, когда чернейший грех
Из всех грехов вы совершить хотите,
То кроете его сперва, как я,
Под светлою, небесною личиной!

О генерал, пусть Бог
Вас сохранит от ревности: она -
Чудовище с зелеными глазами,
С насмешкой ядовитою над тем,
Что пищею ей служит

И даже то, что у меня так мало
Заманчивых достоинств, не способно
В меня вселить малейшую боязнь,
Малейшее сомненье: ведь имела
Она глаза и выбрала меня

Ах, я б желал родиться лучше жабой
И в сырости темницы пресмыкаться,
Чем из того, что я люблю, другому
Малейшую частицу отдавать!

Ревнивые не потому ревнуют,
Что повод есть, а просто потому,
Что ревновать в натуре их. Ведь ревность -
Чудовище, которое себя
Само зачнет, само и порождает.

Честь, генерал, невидимая вещь -
И часто тот, по-видимому, честен,
В ком никакой нет чести. Но платок…