Альваро Энриге

Он всегда подозревал, что его роскошная грива свежевыкупанного льва достойна дощатого и плиточного окружения, игры ради потехи, а не ради денег.

Это самая грустная голова из когда-либо нарисованных: голова человека, который пропал пропадом, сам себя загнал в угол. Голова утратившего имя.

научили, что не следует печься о судьбе, ибо судьбу не победить, а человеку вечно чего-то не хватает.

вятая-пресвятая, а женщина в деле, лишенная атрибутов превосходства, нищая баба, каковой ей и полагалось быть, с точки зрения Контрреформации, — до Караваджо библейские герои изображались в роскошных одеяниях: богатство платья как отражение богатства духа.

Элегантный святой на фоне пейзажа представляет мир, тронутый Божиим присутствием; святой, сидящий в комнате, представляет погрязшее в потемках человечество, чья заслуга в том, что вопреки всему оно сохраняет веру, человечество приземленное, пропахшее кровью и слюной, человечество, которое устало от зрительской роли и

История поступила на удивление справедливо: урезала на редкость кровожадное государство до размеров лодчонки. Хотя это не значит, что победили хорошие. Хорошие никогда не побеждают.

ным жилось вольготнее людей. Кеведо писал:

О, пилигрим, ты ищешь в Риме Рим,
Но Рима нет… Великий Рим — руина [87].

». И чтобы кончить, удалилась в воображаемый мир, где мужчины не такие скоты.

Кортеса, как никогда, начали душить доспехи, навалилась тяжесть громоздкой испанской шпаги у пояса, но все равно он думал, что железный облик производит на мексиканцев впечатление. На самом-то деле они считали, что таскать на себе такой груз под нещадным солнцем плоскогорья может только идиот.

событие и вправду было важное, только они этого знать не могли, ибо нельзя вспомнить будущее.

то хороший пример того, как кучка людей, ничегошеньки не понимая и действуя крайне непродуманно и глупо, все равно может серьезно изменить ход Истории.